Он работал в рекламном агентстве и на буровой. Прошел путь от разнорабочего до заместителя главного инженера нефтегазодобывающего управления. Однако, по словам инструктора по труду Сызранского детского дома Александра Сергеевича Митюрина, по-настоящему он нашел себя в детском доме, среди детей. Сегодня Александр Сергеевич рассказывает редакции газеты “КОМПАС Поволжья” о том, как складывался его жизненный путь.

     - Я родился в нашем городе, так что я – коренной сызранец. До моих десяти лет мы с мамой и папой жили в районе Тимирязевского пар-ка у бабушки, потом получили квартиру. Семья, в которой я родился, была не богатая, мама работала простым кондуктором, временами жили очень трудно. Мама, как и наверное все мамы, хотела сделать из меня человека, поэтому повела меня устраивать в восьмую школу. В то время это было престижно – английская школа с преподаванием английскогого языка и ряда предметов на нем с первого класса. Принимали туда не всех, нужно было пройти конкурсный отбор. Я тестовые задания прошел и поступил. Скажу честно – до восьмого класса учителя со мной мучались. Несмотря на то, что способности у меня судя по всему были, ребенком я был очень подвижным и резким. После окончания школы поступил в нефтяной техникум. Здесь, видимо, сказались гены. В моей семье было много талантливых людей, художников. Этот семейный талант передался и мне, поэтому уже на втором курсе я не только учился, но и работал, оформлял техникум – классы, залы, кабинеты, коридоры и пр. После окончания техникума пошел служить в армию, попал на Дальний Восток. Служил хоть и на границе, но при штабе Краснознаменной Дальневосточной дивизии. Через год после начала службы умер мой отец, я улетел на похороны Потом мне предложили поступить на курсы младших командиров. Я был очень рад, позвонил матери, чтобы и ее порадовать Разница во времени была семь часов, поэтому так вышло, что мама разговаривала со мной ночью. Вопреки моим ожиданиям, мама оказалась против такой учебы. Отца уже не было, и ей было страшно оставаться одной. На пенсию она ушла еще до моего ухода в армию (я – поздний ребенок), здоровье у нее к тому времени уже было неважное. Несмотря на то, что учиться мне хотелось, я согласился с матерью, решив, что она права. На этом моя карьера военного закончилась – отслужил столько, сколько положено и вернулся домой. Само собой встал вопрос – куда идти дальше, чем заниматься? Взяла верх моя любовь к “художеству”, поступил на работу в рекламное агентство “Волна”. В этом агентстве мы рисовали рекламу для разных магазинчиков, для завода пласстмасс и т.д. Конечно, нашу работу тогда нельзя сравнивать с работой сегодняшних рекламных агентств, мы рисовали рекламу тушью, рисунки были черно-белыми. Зарплата была не большая – не поднималась выше ста рублей. Все, с кем я когда-то учился, к тому времени уже работали на севере. Как-то во время их приезда в Сызрань мы встретились, поговорили о жизни, они пообещали мне, что работая на севере, я смогу зарабатывать намного больше. Как раз в это время там шел набор работников, и я поехал устраиваться. В управлении буровых работ, обединяющем три месторождения, проводилось собеседование, на котором присутствовали практически все руководители управления – директор, главный инженер и пр. По совету товарищей я просился на должность помбура (на буровой это, можно сказать, разнорабочий), однако, комиссия, посмотрев мой диплом нефтяного техникума, предложила сразу работать мастером. Я засомневался – ведь не знаю процесса, по специальности не работал... Смогу ли? В результате я настоял на своем и устроился в бригаду помбуром, решив, что сначала все-таки нужно подробно узнать процесс. Уже в первые полгода работы я подал достаточно большое количество рацпредложений, они и сейчас записаны у меня в трудовой книжке. Мозг работал на полную, хотелось все улучшить, оптимизировать. Оборудование на буровых тогда было не такое как сейчас – высокоточное японское и немецкое, тогда вся аппаратура была советской, многое нуждалось в доработке, мне хотелось все усовершенствовать, чтобы проще было работать. Работали мы тогда в небольшом городке в 100 км от Кагалыма, там всего-то и было несколько домов. Это была база, из которой нас перебрасывали на вертолетах на месторождения.
Спустя какое-то время мне предложили должность технолога. К тому моменту я уже был достаточно хорошо знаком с работой, так что мои теоретические знания подкреплялись практикой, поэтому я согласился. Вообще, за время работы на буровой с помбура я дослужился до заместителя главного инженера нефтегазодобывающего управления.
     Во времена передела собственности из общего управления начали образовываться отдельные предприятия, дочерние фирмы, какие-то, в том числе и наша, в последствии ликвидировались, и я вернулся в Сызрань. Какое-то время был без работы.
     Какре-то время спустя, меня взяла на работу мамина хорошая знакомая Вера Андреевна Ковтонюк. Она очень дружила с нашей семьей, а работала (и работает по сей день) в детском доме директором. Первый ее вопрос был – “Что ты умеешь? Ведь здесь дети, их надо учить, с ними надо заниматься”. Я ответил, что когда-то очень любил выпиливать лобзиком. “Вот и давай, таких специалистов у нас нет”, – ответила Вера Андреевна. Дома у меня хранился огромный архив, оставшийся от отца и от деда. Это огромное количество самых разных чертежей, хранившихся с начала теперь уже прошлого, XX века. Среди них даже есть альбом 1941 года. Даже во время войны, по крайней мере, в ее начале, выпуск такой продукции для детей не останавливался. Я решил использовать все это в работе. И вот уже около десяти лет я работаю в детском доме. Могу сказать одно – на этой работе я нашел себя по-настоящему. Конечно, бывает и тяжело. Наш детский дом – для детей с ограниченными возможностями здоровья. Очень часто так случается, что ребенок, у которого в силу его особенностей либо нездоровья что-то не получается. Он злится на себя, на учителей. Когда же такие дети видят, что я не только им задаю что-то, но и сам выполняю то же самое своими руками, они тянутся и ко мне, и к ремеслу, с удовольствием занимаются, стремятся научиться. Главное – все показывать на своем примере. На этой работе нельзя ошибаться. Если ты торопишься, делаешь неправильно, нервничаешь, ребенок тут же как зеркало отражает твои ошибки, а это не допустимо. Здесь важно и самому себя привести в норму, и ребенка. Будет честно сказать – я был неправ, я сделал неправильно. Кстати, до сих пор в работе я использую инструменты своих отца и деда.

Евгений Недобуга